– Итак, Сигео, похоже, у нас с вами сделка: в обмен на публикацию в нашем журнале вашей картины, вы делитесь с нами некоторыми подробностями вашей творческой и личной жизни.

– Сделка. Какое строгое, изящное определение! Вы верно поняли меня, точно изложили суть дела, и я – к вашим услугам.

– Тогда скажите: как до такой жизни дошли? В галерее сестры ваши позиции были всегда столь прочны.

– Галерея в лице моей сестры желает видеть лишь одну грань художника Сигео. А я, фигурально выражаясь – многогранник.

– И какая из ваших граней пришлась «ко двору» галерее?

– Наиболее неотёсанная, энергетически и эмоционально перенасыщенная, забавная, жизнерадостная, озорная грань. Нет спора – это превосходная грань моего необузданного таланта, и я надеюсь всегда оставаться с ней в галерее сестры. Но присмотритесь ко мне. Неужели я похож на человека, которому неизвестно, что такое нежность, глубина, изысканность и утончённость чувств?

– Не знаю. Но как эти перевоплощения с вами происходят? Возможно, они у вас имеют сезонный характер?

– Всё зависит от женщины.

– И какой должна быть женщина, чтоб вы из циника превратились в лирика?

– Она должна быть родом из Юго-Восточной Азии, иметь совершенно определённую внешность и внутренний мир, и не говорить ни слова ни по-русски, ни по-латышски.

– И вы встретили такую женщину?

– Да. Это произошло в Арабских Эмиратах. И теперь в её маленьких ручках, из которых она подавала мне чай с молоком, всё страданье моё, вся моя радость и надежда.

– Вы, конечно, преувеличиваете. А на каком языке вы общались?

– Не знаю. Моего английского вполне хватило, чтоб объясниться в любви и предложить ей свою руку и Сердце.

– И что она вам ответила?

– Она сказала: «O!»

– О, да? Или о, нет?

– Ни да, ни нет. Но как она это сказала!

– И это всё, что она вам сказала?

– Можно сказать, что всё.

– Вы идеальный жених, Сигео (если не патологический). Стоит женщине произнести «O!» – и вы покорены.

– Женщины просвещённого Запада говорят слишком много. Непозволительно упрощая, всё запутывают и искажают. И вы туда же. Поэтому для женщин Запада я потерян – раз и навсегда.

– Как жалко!

– Где вы были раньше?

– Не зарекайтесь. Расскажите лучше о персонажах вашей картины. Кто они?

– Моя картина – это, прежде всего, состояние моей влюблённости.

Что до персонажей, то это как бы – Я и Она.

– Помилуйте, но на картине изображён юноша. А предо мной умудрённый опытом, с сединой в бороде…

– Скажите ещё: «не первой свежести»! Личность не стареет никогда! Стареет только её «скафандр». Видеть – это значит видеть Личность, Индивидуальность. А не какую-то там оболочку.

– Но согласитесь всё же, что новый «скафандр» предпочтительней.

– Я не расслышал вопроса. Может, по этой причине, наконец, перейдём к делу?

– По этой причине мы можем лишь завершить интервью. А к делу… могли бы перейти в следующем – после вашего очередного турне. Однако принимайте в расчёт, что для всех ваших невест места на страницах нашего журнала не хватит.

– Какой цинизм!

_

(Интервью не опубликовано)