Ах, только б не сбиться с пути в этом зыбком пространстве!

В Океане песка и печали –

Среди двух Океанов Любви.

Только бы с мысли не сбиться на выжженном Солнцем пути! –

Под лучами светила пылающего.

Испепеляющего.

И

Животворящего.

Где всё едино – Жизнь, Смерть,

Мгновение, Вечность.

Надо идти.

Только в пути всё едино. И вечно.

Только в пути.

– Куда мы идём, учитель?

Но в этой Пустыне нет никого. Чей это голос?

Мой голос?

Блуждающий голос мой в Сердце Пустыни?

Или в Сердце моём?

Добела раскалённый песок цвет свой меняет –

На розовый, мутно-лиловый, пурпурный, алый.

Алые маки ветер качает… раскачивает перед глазами –

Цветом горячим глаза застилает.

Ах, этот цвет! Эти цветы…

Ветер…

Смерч!

Ещё шаг. Ещё…

Ночь.

Или ослеп я?

Ничего… Я пока ещё слышу.

Слышу гул двух Океанов.

Значит, не сбился с пути.

Иду.

Но!

Падаю. Нет?..

Нет.

Иду…

– Учитель, куда мы идём?

Голос юный и чистый – как глоток холодной воды.

Зачем мне глоток?

Я выпил реку.

Но вкус той воды…

Снова вкус той воды в просохшей гортани!

И…

Тогда на устах моих словно эта вода –

Словно эта вода оживает.

Произношу:

– Некуда в этом Мире идти… если не идём мы к Богу.

И тогда подкашиваются ноги мои, и я не иду.

Падаю. И забываюсь.

____

О забвение! У меня иной источник силы –

Память.

Нет, не забываюсь я. Не забываюсь!

Блуждаю в памяти моей,

Плыву в воспоминаний Океане.

О Великий… Неделимый Океан Любви!

В Сердце моём пусть вечно плещутся твои Живые Воды!

Вечно.

Но.

Уже.

Встаю.

– Пора нам. Солнце поднялось уже над горизонтом.

Слышу снова голос.

Вижу…

Вижу отрока перед собой –

Стройного, будто персидская лань.

Но твёрд и крепок он, словно из кремня.

В белой рубахе до пят.

Черты лица его ясны… красивы.

Весёлый нрав в них отражён и сила чувств, и духа.

Живые синие глаза… большие –

Как горная река… как звонкая стрела.

В них мысль искрится. Озорство…

И доброта.

И трезвая… железная… неумолимая серьёзность.

– Но, прежде чем отправимся в дорогу,

Не откажите мне, учитель, отпить из этого ручья, –

Просит мой ученик и смотрит мне в глаза.

Смотрит с достоинством и пониманием того,

Что он сдаёт экзамен.

Экзамен…

Ручей бьёт малый из зыбучего песка,

Вода холодная в лучах Солнца искриться.

Вода…

Мне улыбнуться хочется, но спрашиваю я:

– Это твоя Вода?

– Да, – слышу.

Что ж, наклоняюсь…

Пью воду талую из быстрого ручья.

И скоро… – нет ручья.

Но подбегает ко мне ученик,

И радость светится в его глазах.

Прижимаю голову его к своей груди…

И мы в пути.

Вдвоём.

Как хорошо!

Впрочем… это мираж.

Всего-то?

Да. Ведь здесь нет никого,

Кроме меня.

И этой щемящей тоски.

Моей. Родимой.

Йеанние... Уже столько мне лет!

А ты… как тогда… Юная… Как всегда.

Как отрок тот, что встретился мне.

Йеанние…

Океан.

Пальмы... Костры... Песок раскалённый.

О, Йеанние!

Отрок.

Кто он? Мне знакомы его глаза.

Поднимается ветер… Глаза его мне знакомы!

Вихри песка.

Кто этот отрок?!

Иду сквозь стену песка.

Всё же иду.

Нет. Я не стою на месте. Нет.

Я иду!

Мысленно? Только?

Но ведь иду…

– Путь свой узнаете не по тому, что он самый лёгкий,

А по тому… что он – самый трудный…

Словно ветер мне шепчет.

Иду.

И спрашиваю почему-то:

– Как твоё имя, мой друг?

– Ибрагим.

Ах, как же себя не узнать?!

Должно быть, ум ясность теряет.

Ну ничего.

– У тебя моё имя. Не отставай.

– Как здесь красиво! Перемешались Земля и Небо.

Сколько силы во всём!

В атаках, налётах стихии!!!

Нет. Не одолеть ей меня. Я сильней! Ха-ха-ха-ха…

– Ха-ха-ха-ха…

Мысленно… смеюсь и я.

И странной улыбкой лицо моё озарено.

Моё изнеможённое лицо.

Озарено…

Мальчишка и впрямь силён и борьба ему только в радость.

И так знакомы мне его синие открытые глаза!

Быстрей, опасней лезвия они, когда препятствие пред ними –

Властны они и беспощадны.

И… До бесконечности добры…

Но! Смогут ли правду они отличить от лжи?

Добро отделить от зла?!

Смогут?

Должно быть…

Должно быть, это моя забота, тревога моя… мой экзамен!

– Ибрагим!

– Да, учитель.

– Ты почему молчишь?

– Я размышляю.

– Много ли толку от размышлений твоих? Спрашивай.

– Учитель.

– Да.

– Ваши слова:

«В этом Мире некуда идти, если не идём мы к Богу» – предполагают, что к Богу ведут все дороги?

– Однозначных и простых ответов на столь сложные вопросы не бывает.

Но суета бывает, что имитирует движение к высокой цели.

Ничем не лучше ленное топтание на месте.

И наконец –

Скольженье по теченью есть.

К нему и сводится отсутствие неимоверного труда

По нахождению пути к Вершине.

Скольженье по теченью есть и не предпринятое Восхожденье.

И только Восхождение есть та Дорога, о которой спрашиваешь ты.

Дорога эта – к Духовности и Знания Вершине.

– Мне всё понятно… Кроме одного, учитель… При чём здесь Бог?

Он Символ? Образ той Вершины и дороги к ней…

Или феномен, существующий Реально?

– В традиции менталитета человека – на сей вопрос не полагается ответа.

Вернее, заменяет его – Вера.

– Это разумно?

– Нет. Но ведь и Разум не на всё даёт ответы.

– Да. Но тогда… кажется мне – это Тупик, учитель.

– Тупик, это когда перед тобой Стена... И где она? Не вижу.

Смеётся Ибрагим:

– И я не вижу. Вижу Даль… И Горизонт. За ним, должно быть, все ответы.

– Да. Если мы идём.

– К Горизонту.

– Но! Колесо Жизни – Школа… и трамплин к той Высоте.

Колесо Жизни – ловушка, в которую попасть рискуем.

Рискуем, если не используем всё то, что нам дано Природой:

Совесть, Ум, Жизнь нашу… Все Миры...

– Колесо Жизни – это образ –

Образ… в пределах неких форм и норм.

Но кто определяет их?

– Как бы… определяет Бог.

Но лишь отчасти.

В том то и дело, что отчасти.

А в основном – определяют те, кто мнят себя богами

И промысел ведут свой там, где жизнь кипит земная.

– Посредством власти тех порабощая, кто их слабей.

– Добрей, прекрасней и умней. А также, зачастую, – и сильней.

Но ложь не могут распознать. А чаще – не хотят.

– Ведь это трудно.

– Ещё как трудно! А жить во лжи, – чаще всего, комфортно.

И боятся люди правды. И себя боятся.

Боятся видеть подлинные свои лица,

Обезображенные трусостью и ленью,

Обезображенные мизерных поступков совершеньем.

Печатью низких идеалов, планов, мыслей, целей…

Ах, сколько я их в жизни повидал!

И мы идём. Бредём.

Грядём в стене живой – песчаной.

Держимся друг за друга.

Падаем... Встаём.

Идём... Идём... Идём.

Ночь.

Песок холодный… острый… словно мириады стрел.

Звонкий песок в потоках сильных ветра.

Сон-н-н…

Утро.

Ветерок свежий, лёгкий, игривый

В первых Солнца лучах.

Я один.

Мираж – всегда только мираж. Пора мне.

Но нет.

Со стороны моего Океана бежит ученик.

Сияющий и вдохновлённый.

– Учитель, я в жизни такой красоты не видал!

И это рядом.

Там! – на берегу Океана.

– Друг мой… я знаю это. И знаю то, что за горизонтом того Океана.

– Знаете?

– Да. И туда путь держу.

– Но это рядом. И там… – Подлинно Всё!

– Там нет ничего. Пока… – нет ничего.

– Значит… тот Океан – мираж?

– В определённом смысле – да, мираж.

Пока его я не увижу впереди,

Где ныне – бесконечные пески.

Пора идти.

– Да, нам пора.

И мы идём легко и быстро.

И не творит препятствий нам Пустыня.

Как хорошо!

– Учитель.

– Да.

– Я думаю о Красоте.

– Это похвально.

– Но где её истоки?

Тогда я останавливаюсь,

Смотрю в пытливые глаза мальчишки,

И отвечаю:

– В глазах и Сердце матери твоей.

И отступает Ибрагим…

Вперёд уходит –

Чтоб я не видел его глаз.

Я знаю.

И идём мы…

Думая каждый о своём.

Хотя… кто знает?

Думаю об истоках.

Так далеко!

И тогда…

Оживают во мне слова из моей поэмы:

«…Мы видим одинокое цветущее дерево поодаль от нас.

Оно тянется к нам своими ветвями. Нам кажется –

Кажется, что оно тянется к нам ветвями!

Цветами.

И мы бежим к нему и тянемся к нему руками!

Бежим… и уже ничего не видим.

Только цветущее дерево нас обнимает своими ветвями,

Цветами… руками!

Тёплые цветущие руки нас обнимают.

Вечноцветущие…

И мы в материнских объятиях вечноцветущие!..»

Хорошо, что отошёл Ибрагим

И глаз моих не видит.

____

Но вдруг преображается Пустыня –

На её поверхности рисует Смерч

Таинственных затейливых узоров вереницы.

Как рисует!!!

Какие линии! Цвета. Контрасты.

И в небе молнии летают!

То Солнце освещает всё, то исчезает.

И Пустыня светится, – светится изнутри.

Нет, это не Пустыня. Что?

– Что это? Учитель!

– Наш Путь.

– Мне нравится он!

Восхищение, отвага и восторг в глазах юнца.

Да, повезло мне с ним. Ни перед чем он не отступит.

Ясно.

Вот только мне бы с ним построже.

Ладно.

И не удаётся мне сдержать улыбку.

Но мальчуган всё понял и смеётся.

И безупречной формы зубы

Сверкают весело в его опасном рту.

И мы смеёмся оба.

И идём

По Солнцем раскалённому песку.

Скоро идём

Босыми, скорыми ногами.

И говорим… говорим… говорим…

– К Вершине Мира движемся мы Мир осознавая –

Осознавая основательно и глубоко.

И есть в нем всё.

И часть того мы познаём, чтобы возненавидеть

И бороться с этим.

Другую часть – чтоб полюбить – как Красоту.

Она в фрагментах Жизни, что рассыпаны по всей Вселенной!

И из фрагментов этих мы в Сознании своём

Должны творить Миры…

Но чтоб их оживить, дана Душа нам.

Душой живём мы.

И она есть Жизнь, творящая всё то, что есть на Свете.

И Душой – мы любим.

И живём мы потому, что любим.

Но.

Сколько на Свете Любви быть должно,

Чтоб Вселенная жила!

– Но познаём и восхищаемся умом мы.

– И каким быть совершенным должен ум,

Создавший Мироздания Проект!

– Вы говорите о Проекте Бога?

– Не только говорю о нём –

К его творцу иду с своим Проектом.

– Мы идём.

– Да, – верно. И замечательно, мой друг.

Но в нашем случае идти,

Не значит – лишь передвигаться в том пространстве, что извне.

Прежде всего, прорыв должны мы совершать в себе.

– В Сознании.

– Наполнив его знанием. И в творческом порыве –

Расширив до возможного предела.

– О, этому я должен научиться!

– Здесь – место для того и время.

Ты заметил, какой белый и гладкий песок пред тобой, Ибрагим?

– Такие вещи никогда не упускаю я из виду.

– Не потому ли, что не стоит это и малейшего труда?

– Нет. Нет, конечно.

– Тогда не упускай из виду никогда и сути тех вещей,

Что я представлю здесь тебе наглядно.

И я тростинкой на песке пишу ряд формул, уравнений, цифр.

Потом неспешно объясняю смысл того, что эта «каллиграфия» содержит.

И мы беседуем сосредоточенно и увлечённо,

Не отходя от белой Солнечной Поляны,

С символами знания и мудрости моей.

В косых лучах заката продолжаем мы беседу.

Сидя в песке, любуемся Дневным Светилом –

Солнцем – скользящим медленно за горизонт.

Той красотой любуемся, что на поверхности,

И красотой, которую содержит Знание –

Во всех его взаимосвязях,

Что доступны непредвзятому пытливому уму.

Когда заходит Солнце,

Когда Искрами Звёзд усыпан небосвод,

Мы говорим о них – о Звёздах!

Об их скоплениях, галактиках… Их жизни, смерти.

О Белых Карликах, Красных Гигантах говорим.

И о Квазарах, Чёрных Дырах,

Планетах, астероидах, кометах…

О пространстве и эфире говорим мы увлечённо.

О науке…

О энергии и массе,

Природе Света, Времени

Во всех известных нам Мирах!

Беседуем о веществе и антивеществе,

И обо всём на Свете,

Что силой знания раскрепощает дух.

Но время не стоит на месте.

Ночь.

Огромная Луна нам светит!

Ах, как светит!

Светом таинственным нас усыпляет –

Плавным…

Тихим томным Светом усыпляет нас

Луна.

И мы сидим усталые

Каждый под деревом своим...

Деревья эти – вековые баобабы –

Красивые.

Луна их освещает.

Какие трещины на этих тёплых вековых стволах!..

Какие Тонкие, изящные морщины!

Сколько фактур на них!

Оттенков.

Какие звучные гаммы цветов!

Ах, эти добрые, живые существа!

Их удивительная Форма Жизни –

В тугих стволах, ветвях,

В чёрных душистых кронах, –

Во всплесках чувств неотразимых Ночи, –

Цветущей россыпями Звёзд!

Оранжереями галактик…

И… у основания дерева,

К нему прислонившись спиной, –

Открыв лицо Лунному Свету,

Засыпает юноша, утомлённый тяжестью дня...

Это Образ?

Тогда… один из самых прекрасных.

Но юноша не уснёт.

Не уснёт до тех пор… пока:

– Ибрагим.

– Да, учитель.

– Масштаб твоего сознания.

– В пределах от 10 – 28 до 10 + 33 см

Это пространство одолеет луч света за сорок тысяч лет.

– Возможно. Спи.

И теперь он уснёт.

Только он.

Ох, сколько бы мне рассказал баобаб,

Что за спиной!

Но… молчит.

Потому, что знает,

Что в светлом лике Луны,

Мне неизменно привидится лик Йеанние.

И тогда –

Всё равно я ничего не буду слышать…

И видеть.

И молчит баобаб,

Потому что и он не знает:

Сколько лет ещё пить мне только из горькой чаши Любви?

И не знает – у кого мне спросить:

Когда её выпью? –

Эту горькую чашу.

Но я выпил реку.

Баобаб, ведь ты слышишь?!

Я выпил её.

И Океан – выпью.

Однако…

День всегда забвением кончается и сном.

Сном, примиряющим нас с Горечью Любви,

С препятствиями на пути в Потоках Жизни.

Кончается день сном…

Переставляющим акценты в мыслях,

Что, словно вешняя река, сознание питают

И возносят.

Утро.

Как у подножия горы – возле ствола старого баобаба –

Стоит в белой рубахе юноша, лучами Солнца освещённый,

И свежая прохлада звенит над пробудившейся Пустыней –

Струится, словно родниковая вода.

– Учитель! Я вам должен рассказать.

– Что ж, говори.

– Речь о взаимосвязи материи и мысли.

– Да.

– Когда Пространство целостно воспринимаю я,

Своё сознание осознаю «связующим звеном» между Мирами –

Всеми:

В пределах между крайних величин.

– Это разумно. И ты диалектик.

Добавь только к этому то, что то пространство,

Что занимаешь сам во Вселенной ты: 10 + 2 см –

Ровно посередине.

– Как любопытно!

– Наука убеждает в этом нас.

– Но не доказывает это.

– Нет.

– Жаль… ведь это так красиво!

– Это гипотеза. Но почему она красива?

– Красота… это – и чувство.

– Какое?

– Явления беспрецедентного масштаба и сложности

Осознаются просто и наглядно,

Посредством образов… Образов-чисел – в том числе.

– Так. Продолжай.

– Это красиво!

– Надеюсь, что не только это.

– Да, не только.

– Что ещё?

– Разум, масштаб Миров сопоставляя,

В сознании рождает чувственный и зримый Образ.

– Да.

– Учитель! Это образ Птицы, – Огромной! –

Парящей надо всем, что в Мире есть!

Птицы, столь неимоверно зоркой,

Что обозреть она может Всё! –

Галактики, Планеты, Звёзды!

Атомы… Элементарные частицы.

И «Я» – тогда не только «Я»,

Но и та Птица!

И я могу её увидеть… и себя – со стороны –

Как будто «на краю» Вселенной я.

Так далека она тогда!

Но так огромна, что её увидеть можно.

Нет – не глазами...

– Воображенье и мышление, мой друг, – две стороны одной медали – одного процесса.

– Познания.

– Что тоже – творчеством является одновременно.

И мы творцы всего всегда – в определённой мере.

Вопрос лишь в том, чего творцы. И в какой мере.

– Учитель! Вследствие того, что я постиг и пережил за эти дни,

Мне кажется, я полюбил Науку.

– Неплохо для начала. Но научный метод –

Лишь относительно хорош, –

Если он с философией в одной упряжке и с искусством.

– Тогда, хотелось бы скорей мне перейти к беседам об искусстве. И философии, конечно.

– Ха-ха-ха-ха…

Однако… Философский тренд присущ нашим беседам изначально.

И категории искусства мы используем почти всегда,

Когда даём оценку тем или иным вещам, процессам и явленьям.

Особенно когда об Образах заходит речь.

А Образ – это главное в искусстве.

– Только в искусстве?

– Вижу, ты понял, сколь значительное место

Занял Образ Вселенной в сознании твоём.

– Это возможно выразить посредством чисел?

– Нет. Хотя… это идея. О ней стоит поразмышлять.

Но не теперь. Теперь, мой друг,

Я расскажу тебе всё об искусстве, – всё, что ты должен знать.

Пойдём!

И снова без устали мы говорим,

Гуляя вблизи Солнцем залитой поляны.

Символы разных эпох я рисую на ней,

Образы египтян, эллинов, римлян,

Образы Средневековья и Возрождения...

О Рококо, Барокко, Импрессионизме мы говорим,

О школах различных, концепциях, взглядах...

Об архитектуре, живописи, скульптуре толкуем...

О Рембрандте, Гогене, Ван Гоге, Моне говорим...

О музыке, поэзии, литературе…

Об искусстве различных народов...

И длится здесь день

Неделями и месяцами.

Не кончается день, ибо не сказано всё.

Но.

Снова закат!

Тишиной объята Пустыня –

В пурпурных Солнца лучах

Летит Солнце стрелой!

Лети-и-и-и-т!!!

За горизонт.

И – Ночь.

Какие яркие Звёзды нам светят!

Какая полная Луна!

Ах, эта Луна! Этот свет…

Такой нежный и тёплый!

Но почему так больно он ранит меня?

Уже давно время сна.

Йеанние…

Не только тебя я люблю.

Всех женщин люблю на тебя похожих.

Как много их!

Нет… Как мало!

Аида... Звёздный мой Камень.

Камень, летящий в объятья мои из Вселенских глубин.

Возьми хоть малую часть моей беспредельной Любви.

Хоть самую малую часть. Возьми! Забери! В себе утопи...

Пусть моя Страсть тебя оживит,

Драгоценный мой Камень!..

– Учитель…

– Ты не спишь, мальчуган?

– Я птица... Лечу-у-у!.. Я вижу...

Всё вижу на Свете… Всё в Мире вижу, что есть…

Слышу... Вселенную слышу!..

Я так далеко-о-о-о!..

– Правильно... Спи.

А мне некому это сказать.

Некому.

Хотя нет более подходящего места в Мире для сна,

Чем эта Пустыня.

И нет ничего более подходящего для моей пылкой Любви,

Нежели Сон.

Это правда?..

Лунным светом улыбка скользит по моим устам –

Так Месяцем юным плывёт невесомость –

В иронической странности сути Любви…

Спасающей от исхода… от избавления… –

Небытия.

Что будет с мальчишкой, когда всему его обучу?

Сон-н-н-н-н...

Явь… Солнце. Безграничные пески.

Оазис благодатный… то ли в сознании, то ли нигде.

Нет, не явь это.

Что?

Поляна Белоснежная среди песков дремучих… многоцветных.

Синие глаза напротив. Ясные…

Пытливые лаза.

Что ж…

Пусть слова мои в них отразятся.

– Чтоб обобщить все знания и с личным опытом связать их,

Есть область знания, что в этом может основательно помочь.

– Не философия ли эта область?

– Она же и наука. Любому изучить её усердно надлежит.

Закономерности развития исследует она,

Объединяет совокупность знания о Мире и методах его познанья.

Все философские системы важно знать,

Ибо они творят Картину Мироздания и её объясняют.

Притом – до чрезвычайности различно.

Но, что всего важней,

Это понять, что все они – одна другую дополняют.

И применять их следует диалектично.

Здесь аналогия уместна с тем,

Как физика природу света объясняют:

Одновременно свет – частица и волна.

Красиво это?

– Да.

– Тогда представь себе:

Одна точка опоры в познании Миров – идеализм субъективный,

Идеализм объективный – точка другая,

Материализм – третья.

Переходя с одной точки опоры на другую… третью…

Все три возможности смотреть на вещи диалектически объединяя,

Сознание устойчивость и колоссальную свободу обретает для полёта.

А с новой высоты… Оно – новое видение Мира открывает!

– Превосходно!

Так Принцип Дополнительности путь к всем тайнам Мира открывает?

– Если целенаправленно его мы применяем. И неизменно –

К новым методам познания устремлены.

Но вот что вредно:

Перегружать сознание своё и память мыслями чужими.

– А как насчёт «недогружать»?

– Соотношение своих идей с чужими, в пользу чужих быть не должно.

Это – чтобы не потерять себя среди «вещей» себе подобных.

– И чтоб не стать орудием в руках этих «вещей себе подобных»?

– Да, чтоб не стать лишь средством, для воплощения идей чужих.

– Это понятно. Но ведь, если «недогружать»…

– Объем знаний для нашего ума – не беспределен.

Из книг черпаем мы его и жизни.

Но! Только лично пережитое – есть Опыт –

Никак не механическое извлечение из памяти того,

Что не прошло сквозь мельницу сознания и чувств.

Информация – Зёрна. Осмысленье – Мука.

Хлеб – это Опыт.

Он… и определяет,

Какие знания необходимы – какие в памяти оставить,

Какие в подсознании «забыть».

Это к тому я, что не тот философ,

Кто без конца цитирует и безупречно ориентируется в знаниях чужих,

А тот философ, кто мыслит глубоко, свои идеи в изобилии имеет,

Во всём продвинут дальше всех, и, применяя знания свои,

Жизнь изменяет.

Тот философ,

Кто, применяя к жизни знания свои,

Живёт красиво и достойно.

– И рад делиться опытом своим с другими.

– Верно.

Не явь и не мираж эта Пустыня.

Она – Реальность. Но иная.

Новая.

Единственная, может быть, Реальность,

Где процветает мудрость, творчество и справедливость…

– Сокровищница знаний Мир Земной! – мальчишка восклицает.

– Он же – пристанище лжи и обмана.

– Но в чём ещё резон лжецов, кроме захвата власти?

– В том, чтобы никто не смел даже помыслить,

Что они другая раса. И низменная каста.

– Много их?

– Да. И потребность их в рабах – неимоверна.

А жажда жить жизнью убогих тварей – решительно неистребима.

– Они животные?

– Они «элита». И деградацией Планеты правят испокон веков.

– Но правду о себе они хоть сами знают?

– Не знать предпочитают. Им ложь красивая нужна.

– Ложь может быть красивой? Невообразимо!

– Абсурд в миру неистребим, и никого почти уже не удивляет.

А то, что представляет подлинную ценность – уничтожается нещадно.

И выживает только то, что не вредит власть узурпировавшей касте.

Стёрты с лица Земли все самые прекрасные Произведения Искусства,

Самые смелые и гениальные Концепты, мысли…

– Однако сколько подлинных сокровищ низким не вредит!

– Рабы бессильны их понять. Значит, во вред рабовладельцам не употребят.

– Значит, стратегия касты лжецов – чтоб все жили во лжи… включая их самих.

– А заодно, чтоб Мир не становился справедливей и разумней.

Ведь в этом случае – их место будет не на Троне, а на Дне.

– В такой среде развитие проблематично.

– Преодоление препятствий – как элемент развития – тоже необходим.

Для познающего эта среда – лучшая Школа Жизни.

Ведь всё есть тут: и красота, и благородство, и любовь.

И есть тут низкое, о чём без отвращения не скажешь слова.

И это то, из чего соткана Реальность.

И познавать её такой должны мы, какой она является на самом деле.

А то, кем быть, мы выбираем сами.

– Вне рамок тех учений, что на всё дают готовые ответы.

– Все философские системы хороши для осмысления реалий жизни.

Но вне своей системы… и Правды нет своей.

– Значит… и об относительности знания мы говорим.

– И о Смыслах и параметрах пути.

– Речь о духовности?

– Прежде всего.

И мы говорим о Духовности, Любви, Красоте, Природе, Культуре…

О Смысле Жизни мы говорим – вдумчиво, пространно, серьёзно.

И на Это – нам Время дано.

Как благодатно Оно! – Это Время.

И длится здесь день до тех пор, пока усталость с ног не сбивает.

Когда сознание почти теряем

От неимоверной красоты закатов Солнца.

А в ночи! –

Парим среди Созвездий – в лунном свете...

И отрываются тогда от почвы баобабы,

И улетают –

Со Звёздами танцуют странные великолепные гиганты.

Похожие на фантастических слонов.

Танцуют…

До чего это красиво!

Как захватывает Дух!

В какую даль уносит!

Но.

В Пустыне –

Сон-н-н-н…

Под утро всегда прохладно.

Но впервые я просыпаюсь от лёгких касаний снежинок.

Тихо и нежно они ложатся мне на лицо,

На глаза… ресницы.

Как трогательно это! И как мило!

– Как я люблю вас, нежные попутчицы мои!

Должны вы знать об этом.

В танце любви мечтаю я соединиться с вами.

Сейчас открою я глаза, и вы увидите, как восхищён я вашей красотой.

Увидите, сколь трогательны и нежны чувства мои.

Непревзойдённые…

Неповторимые мои!

Но тогда происходит невообразимое:

Огромная охапка снега летит мне в лицо!

И я слышу смех и не самые почтенные слова в мой адрес:

– Это вам. За науку, учитель!

Быть может разум помутился моего ученика?

Как знать? – чрезмерные нагрузки сыграть могли такую злую шутку.

Тем временем летит в меня снова охапка снега.

– Ах, проходимец! Ну, держись! Теперь не жди пощады!

И своего ученика забрасываю снегом я.

Сражаемся.

Катаемся в снегу. И поднимаемся. Хохочем…

И мы в снегу от головы до пят.

Смеёмся. Шутим.

Любуемся зимой в Пустыне.

Зимой среди летнего зноя.

– Учитель, как это здесь происходит? Что это всё?

– Иллюзия.

– То есть всё это нереально?.. Не может быть. Что есть иллюзия?

– Реальность творческого Мира.

– Мира её творца.

– Логично.

– Но кто творец? Мы говорим о Боге?

– Как бы о нём.

– Но…

– Всё мироздание, включая нас – иллюзия Всевышнего Творца.

– Но…

– Но чем мы ближе к Богу, тем иллюзии наши реальней.

Тем они ближе к воплощенью.

– А что есть воплощение?

– Мир их творца –

Мир целостный, прекрасный и Реальный.

– И вы отважитесь назвать того Творца,

Иллюзии которого здесь обретают воплощенье?

– С даром соображения твоим, мой друг, об этом мог бы догадаться ты и сам.

Улыбка юноши мне сообщает,

Что знает он ответ на свой вопрос, и что от этой темы мы уходим.

– Я, кстати, не лишён и дара слышать, мой учитель, –

И слышу я со стороны вашего Океана сильный гул.

И вижу!

Вижу лошадей, несущихся среди песков безбрежных.

Несущихся навстречу нам.

Как они скачут!

Ах! Я побегу. Вы – как хотите.

И бежит мальчишка к скакунам разгорячённым,

В скорости не уступая им.

Двух лошадей хватает он за гривы… расталкивает…

Усмиряет…

То стоя – на спине одной из них несётся,

То зависает на шее другой… то мчится впереди всего табуна.

Не могу удержаться – смеюсь.

Вот так разрядка!

После столь напряжённых «боёв» интеллектов.

Ну… Что там ещё сочинит шалун?

Вот:

На вороном жеребце несётся ко мне.

Другого ведёт за собой, удерживая за гриву.

– Учитель, я выбрал для вас самого быстрого!

А ну! Кто скорее? Айда!

Но откуда юнцу знать, что такое преклонный возраст?

Однако… взбираюсь на спину коня.

И тогда! – по Пустыне вихрем несутся всадника два,

Сонный песок до облаков поднимая.

Нет. Этого мало!

За стадом страусов мчатся они.

Испуганных птиц настигают, хватают… В небо бросают,

Чтоб не забывали те навыки гордо парить над Землёй.

Смеются буяны, хохочут.

Сеют панику в караване верблюдов,

Бегством спасающихся от «урагана».

Потом, заметив стаю ворон в кронах дерев,

Скачут к костру,

Поленья, горящие, из него вырывают

И швыряют их в «возмущённую высь».

И –

Рассыпаются над кронами дерев поленья –

Застилают небо искрами шальных огней.

И –

Разлетаются вороны!

От истошных «криков» их гудит Пустыня.

А всадникам всё нипочём.

Весело им. Блаженно…

Но. Сбиваются в стаю чёрная масть

И! – атакует.

И в бегство гонителей повергает своих.

Ах, эти чёрные умные птицы!

От них уносимся мы хохоча.

Весело… быстро.

И…

Нет Пустыни!

Нет её перед нами:

Летим сквозь заросли невообразимой красоты!

Пальмы… Цветы.

И… Океан!

Понять бы… как могло это случиться?

Океан предо мной.

О, Йеанние! Её Океан…

Как красиво!

Как этого мне не хватало!

Но… Время…

Не Время!

Ах, как здорово лететь на спине рысака!

Среди мерцающих брызг Океана,

Среди потоков волн певучих и свежих…

Но...

Это неправда!

Этого нет!

И я закрываю глаза, чтоб не видеть.

Но ещё больше вижу тогда:

Я вижу тысячи островов, что за горизонтом –

Таких красивых и разных! –

Островов Йеанние.

И она на одном…

Одна.

На берегу Океана. В даль смотрит.

И в глазах её грусть… и надежда.

И она произносит в безбрежную даль:

– Naghihintay ako sa iyo. /Я жду тебя./

– Pumupunta ako. /Я иду./

Ей отвечаю.

Услышала? Нет?

Улыбнулась…

Она.

Падаю я!.. в холодный песок.

Открываю глаза. И… вижу,

Вижу, что нет моего рысака. И нет Океана.

Есть только Пустыня.

Моя Пустыня… до горизонта.

Смеркается…

Порывы ветра сильней и сильней.

Идти надо. Куда?

Я не слышу гул Океанов.

Лишь смерч воет протяжно и злобно.

Наступает бархан. Это опасно…

– Ибрагим!

– Здесь я, учитель. Что происходит?

– Мы сбились с пути.

– Ничего… мы найдём его непременно.

– Да. Скорее… Пойдём.

– Но куда?

– Прежде всего – отсюда.

И мы идём, бредём, держась друг за друга.

Падаем и встаём.

Вязнем в песке.

Но идём…

Но! Уже не идём.

Не высвобождаемся. Пытаемся плыть в коварной трясине.

Пытаемся вырваться из неё.

И не можем.

Значит, плыть надо.

– Мы выплывем… Давай руку мне, Ибрагим!

– Выплывем мы, учитель!

Держу в руке своей руку мальчишки.

Пытаюсь вырвать его из трясины.

И не могу.

Но!

– Я должен!!! –

Кричу в пустынную чёрную ночь.

Кричу и слышу в ответ

– Мы должны.

Два голоса мне отвечают.

Два голоса?

Свободную руку мою держит в своей чья-то рука.

И –

Кто-то вытягивает нас из топи.

И поднимаемся мы. Выпрямляемся. Глаза вытираем.

И юношу видим перед собой.

Всего немного взрослей он Ибрагима.

Но! Это…

Как странно.

Это ЕГО слова:

«Когда будет труднее всего, буду рядом»

Мой учитель? Его ипостась?

Я хочу произнести слово, но юноша останавливает меня.

И произносит:

– Ikaw ay guro ngayon /Теперь вы учитель/

Невероятно.

Никогда мой учитель не изучал Тагалог – язык филиппинцев.

Откуда знает его этот юнец?

Но улыбается он, и произносит:

– Nasa bato ang Mahal /Любовь в камне/.

Тогда и я не могу сдержать улыбку и отвечаю ему:

– Tama ka naman /Ты прав, однако/.

Как много мы сказали друг другу!

Мгновениям тишины цены нет после этих слов.

Но… истекают быстро они.

Дарит улыбку Ибрагиму сверстник…

И исчезает.

Нет его…

Нет.

А Пустыня залита огнями заката!

Песок хранит тепло дня убывающего.

Оазис дивный нас ждёт:

Зовёт, покачивая ветви дерев, – дерев, от жары усталых.

И словно серебром залита Белая Песчаная Поляна –

Участница наших бесед – двух Вечных Пилигримов.

– Учитель.

– Да, мой друг.

– На самом деле мы могли погибнуть?

– В сценарии этого нет.

– А в жизни?

– Мы всегда в пути, Ибрагим. На Пути Вечном…

Разве этим не сказано всё?

– Сказано… Всё! Но Сценарий.

– Феномен Жизни Духа.

– Учитель.

– Да.

– Ваш Сценарий.

– Да.

– Мы в нём артисты?

– Да. Пока.

– Но.

– Свой Сценарий… и у тебя должен быть –

Как часть бытия Вселенной.

– Но Бытие…

– В основе своей – тоже Сценарий.

– И мой Сценарий…

– Знания есть у тебя. Есть умение мыслить.

А Опыт… Пойдём!

Идём к лунным светом залитой Белой Поляне.

И Она!

Отодвигается… И отделяется от Песка,

И, расширяясь…

Поднимается в небо! Словно восходит Луна.

Уже так высоко она! –

Уже застилает всю звёздную высь…

И на ней, как на экране, мы видим Планету,

Где жизнь бьёт ключом.

Смотрим… едва веря глазам…

Удивляемся… Обозревая всё до деталей…

И наконец… произношу:

– Это Оно, Ибрагим! – Колесо Жизни – Школа непревзойдённая.

Непросто войти в неё, непросто пройти её, непросто вырваться из неё.

Но!

– Я должен!

– Да. Где будет труднее всего, буду рядом.

– Учитель.

– Да.

– Ведь мы не расстаёмся?!

– Друзья не расстаются никогда.

– Никогда…

Голова ученика на моей груди… Лицо его в слезах.

Поляна Солнечная на своём привычном месте…

– День этот был не лёгким, Ибрагим…

В Пустыне ночь. Пора ко сну.

– Я с ног валюсь, учитель.

Подходим к освещённым лунным светом Баобабам.

Помогаю юноше присесть.

И прислоняет он младую голову к могучему стволу –

Опытом нетленным умудрённого веками Баобаба…

И засыпает...

Но.

– Учитель…

– Да.

– Тот юноша, что нас избавил от погибели в трясине...

Он мой брат?

– Да. Спи. Всему на Свете своё время.

По устам мальчишки улыбка скользит.

И –

У основания тысячелетнего Баобаба,

К нему прислонившись спиной,

Открыв лицо лунному свету...

Засыпает юноша, утомлённый тяжестью дня…

Это…

Лишь Образ?

Нет. Нет же! Не только!

Ведь он – один из самых красивых.

Огромных усилий мне стоит сделать ещё несколько шагов к дереву рядом.

И падаю я.

Засыпаю.

И всю ночь меня нет.

Ни меня, ни Мира, ни жизни, ни тех, кого так люблю!

– Нет! Этого быть не может!!!

Выкрикивая эти слова, просыпаюсь –

От холода… озноба… дрожи…

От порыва ветра…

То ли поздняя осень… То ли зима.

Снегом покрыты деревья.

Снег заметает Поляну… Белую.

Снежную. Нашу.

И на ней нет ничего.

Нет! –

На ней след ученика…

Его след.

Только след… И –

Только снег. Только песок. Только ветер…

– Ибраги-и-и-и-м!!!!!! –

Кричу в пустое холодное Небо, –

Мальчик мой!

Снег и песок следы твои заметают…

Боль.


Часть 4